Меньшее зло - Страница 47

Улица освещалась двумя фонарями — заключенными в стеклянный корпус лампадами, дававшими мало света, но служившими хоть каким-то ориентиром в темень. Остальные не горели. Либо только сейчас, либо их вообще не зажигали. Ни одного человека не видно.

– Который час? — спросил вдруг Толик.

– Половина седьмого. Вечер.

– Город. По местным меркам немалый. В такое время все либо по домам, либо в гостях, либо...

– В кабаках, — закончил Сергей. — Знаю. Ищем какое-нибудь заведение. Там подходящая обстановка и есть с кем поговорить.

– И подраться, — вставил Толик.

– Что-то у тебя излишне игривое настроение. Не глотнул ничего перед выходом?

– Нет, — с сожалением признался Толик. — А зря. Надеюсь, в кабаке исправлю ошибку. В такую погоду легко подхватить простуду.

Шедший рядом Харким фыркнул. Странные парни, земляне. Шутят в такой обстановке. Чужой мир, незнакомая страна, незнакомый город. Где-то сидят датлайцы. А они скалят зубы!

– Чего встали? — Сергей обернулся, чуть приподнял капюшон. — Пошли. И не зевать.

Дорога вскоре вывела их на небольшую площадь. Слева в гордом одиночестве — дворец, окруженный каменным забором двухметровой высоты. Справа — широкое трехэтажное здание со шпилем на крыше и гигантскими часами на фасаде. Внизу две двери. Ратуша или магистрат. Или публичный дом. От аборигенов всего можно ожидать. Хотя в средние века вряд ли бы рискнули ставить непотребное заведение на площади, рядом с дворцом дворянина.

Впереди ряд зданий в один и два этажа. В центре площади — высокий деревянный помост. Ровная площадка три на три метра. И что-то вроде ящика с правой стороны. Похоже на незавершенный памятник.

Площадь освещалась чуть лучше улицы. На фасаде магистрата-ратуши два фонаря, у ворот дворца — еще два. И еще несколько горят над входами зданий.

Судя по всему, это центр города. А значит, поблизости должно быть какое-нибудь заведение.

– Вон кто-то прется, — негромко проговорил Толик. — За помостом. Двое или трое. У них можно спросить.

– Не надо. В нас сразу распознают чужаков.

– Нас и так распознают, когда зайдем в кабак. Здесь все всех знают.

– Все равно. Сами найдем.

– Тогда пошли.

Дождь все лил. Монотонно, однообразно, без малейшего намека на скорое окончание. Ровный стук капель навевал дрему. Хотелось попасть в теплую комнату, лечь на диван. Сунуть ноги под плед, взять в руки книгу и читать, попивая пиво или вино. А не бродить по темным улицам, в непогоду.

Кое-какая жизнь еще теплилась в городе. Парни несколько раз замечали мелькавшие у стен зданий фигуры. Один раз кто-то шмыгнул в узкую подворотню буквально под самым носом разведчиков. Где-то рядом скрипнула дверь. В стороне, может, даже на другом конце города зацокали подковы лошадей. В некоторых окнах горел свет.

Кабак они отыскали по звуку. У какого еще дома будут орать благим матом, распевать песни и бить глиняную посуду? А то, что там орут благим матом, парни поняли сразу. Даже не врубая линготрансы. Острые словечки завсегдатаи питейного заведения выкрикивали на немецком. На грубом, испорченном, нагло перевранном, но немецком. В местном варианте.

Ибо как еще понять «бьётстэусент», в оригинале звучащее «потцтаузенд» — тысяча чертей? Значит, их занесло в логошетский вариант Германии. Что в принципе неудивительно.

Уже давно стало ясно, что второе пространство в основном состоит из миров во многом схожих. И пусть география имеет достаточно различий, и исторические события не всегда совпадают, но языки все же схожи.

– Заходим, — решил Сергей после недолгого наблюдения за кабаком, из которого за это время вышли три человека, выбежал и двое и одного выкинули. Пропахав пару метров по камню, он полминуты полежал, потом резво вскочил и бросился прочь, едва не задев Толика.

У самого входа стояли два человека, закутанные в плащи. Держась за стену, они что-то бормотали под нос, глядя вниз. Осторожно обойдя их, парни толкнули дверь и зашли внутрь.

В лицо ударил сочный букет запахов, свойственных подобным заведениям. Жареного, вернее, пережаренного мяса, прогорклого масла, наверняка разведенного какой-нибудь дрянью, дыма чадящих факелов, соусов и приправ, пота, блевотины, кислого вина и недоваренного пива.

Сергей, напрягая зрение, с некоторым трудом рассмотрел в полутемном помещении два ряда столов, длинные скамейки и сидящих на них посетителей. То ли владелец заведения жалел факелов, то ли специально создавал «интимный» полумрак, но от входа невозможно было различить дальних столов.

– Черт! Что за дерьмо! — отплевывался Толик. — По мне так на улице лучше. Может, поищем другое заведение?

Ответить Сергей не успел. Откуда-то сбоку вынырнул худощавый вертлявый субъект, встал перед парнями, переводя взгляд с одного на другого.

– Что надо? — буркнул Толик.

Немецким он владел плохо, но несколько расхожих фраз и выражений знал.

– Господа ищут приюта и тепла? — неожиданно низким голосом пробасил субъект. Линготранс не смог в точности воспроизвести интонации, но выдал перевод таким же низким голосом.

– Ну? — неприветливо бросил Сергей.

Он почти не смотрел на подошедшего человека, уделяя внимание обстановке вокруг. Кто знает, вдруг это отвлекающий маневр? А сбоку подбираются головорезы? Тут готовы свернуть шею за пару сапог или даже за рваную накидку.

Субъект не уходил. Глубоко запавшие глаза все шарили по скрытым капюшонами лицам, словно пытаясь заглянуть под них. Потом он дернул носом, шмыгнул и проговорил:

– Прошу за мной, господа. Здесь есть другой зал. Там... гм... получше. Получше...